В Мещанском суде Москвы 6 декабря проходит 23-е заседание по делу «Седьмой студии». Сторона защиты продолжает вызывать свидетелей. Сегодня показания дали три человека, в том числе худрук РАМТа Алексей Бородин. Судья Олеся Менделеева неожиданно расспросила его про Видмантаса Силюнаса — был ли он неравнодушен к делу «Седьмой студии». Бородин ответил утвердительно. Господин Силюнас участвовал во второй экспертизе по делу, в которой говорится, что организаторы «Платформы» потратили на нее больше, чем выделило государство.

14:09. — Значит, было решение восстановить бухучет? — спрашивает адвокат.

— Да.

— С вами был договор?

— Да, на 600 тысяч. Я привлекла еще пять человек. Нас подсоединили к базе, которая была в «Гоголь-центре», и мы работали каждый по своему направлению через общий компьютер. Я привлекла Жирикову, она занималась банковскими операциями, налогами, фондом оплаты труда. Соболевская, она проверяла кассу. Бабьяка — занималась контрагентами. Брежнева — основные средства, товары материалы. Я — по контрагентам, акты сверок. С крупными поставщиками работала я.

— Какое время у вас заняло восстановление?

— С октября 2014 по март 2015 года.

— Что вы делали?

— Звонили контрагентам, писали письма, запрашивали акты сверок, запрашивали первичную документацию.

— Вы сводили общий баланс?

— Каждый вел свой участок, а сводила и подытоживала я.

— Были выявлены случаи снятия денег по карте и чеку?

— Когда проводится расчетный счет, видно, что снимаются с карты. По чековой книжке тоже снимались, но в основном по карте.

— Если деньги получены, должно ли быть подтверждение в бухгалтерии?

— В кассовых операциях. А расход — должны были быть приказы, которых не было. Должны быть приказы с перечнем подотчетных лиц, на какие нужды, на какое время.

— Существовал ли лимит, который можно было снять по карте? — спрашивает судья.

— У них лимит не соблюдался. Он устанавливается самой организацией. Фирма может снять любую сумму, а лимит расходования должен быть установлен. У меня таких бумаг не было.

— Что вы еще проверяли?

— Нам кассу дали, что не хватало, мы распечатывали.

— А по безналичным операциями вы восстанавливали?

— Да, конечно. Например, по безналу проходит оплата по договор. Мы запрашивали у контрагентов акты, договоры. По ним мы закрывали.

— А если не было? Мы составили список тех контрагентов, по которым не хватало документов. Передали список Вороновой. Наша задача была сделать бухучет, сделать расчеты по налогам. Седьмая студия — организация автономная, некоммерческая, финансируется за счет субсидии, спонсорских денег, но им было разрешено заниматься коммерческой деятельностью: продавать билеты, то есть эта деятельность облагается налогами. То есть нам надо посчитать налоги, разбить по базам. Мы эту работу сделали.

— То есть то, что мы видим, это результаты вашей работы?

— Да.

— Вместе с Бабьяк вы проверяли контрагентов. Сомнения по каким-то были?

— То, что приходило от Филимоновой, все договоры были однотипные. Договор был от одного имени, печать от другого.

В это же время в зале звонить телефон на стене. К нему подходит судебный пристав. Говорит: «Вы не в тот зал звоните».

Лунина продолжает рассказывать. Судья ее спрашивает, что говорила Филимонова.

— Она вообще такой человек, что она больше молчала, — говорит Лунина.

— А Воронова?

— Она не была связана с бухгалтерией.

— То есть вам никто ничего пояснить не мог (почему договоры однотипные — Ъ)?

— Нет. Но возникали вопросы. Например, «Нескучный сад», мы пробили по ОКВЭД, эта компаниям занимается строительной деятельностью. Я спрашиваю Филимонову, как связаны театральная и строительная деятельность, (но ответов не было — Ъ).

— «Маркет группы» и «Профконсалтинг» — вы это случайно назвали? — спрашивает Харитонов.

— Они проходили по кассе.

— Синельников?

— Что-то там проходило.

— Вы помните те организации, которые вызвали сомнения? — спрашивает судья.

— Я сейчас помню две-три компании: «Нескучный суд», «Маркет группы», «Актив Эйм», — говорит Лунина.

Далее Харитонов перечисляет еще компании. ««Инфостиль» помню, «О2», И. П. Аретемова, она работала», — говорит Лунина. По другим компаниям говорит: «Наверное, да».

— Какими методами вы пользуетесь, когда производите бухоперации?

— В смысле?

— Синтез используете?

— Нет.

— Дедукция?

— Все по-разному, но есть закон 402 ФЗ, на основании которого мы работаем. Должны быть первичные документы, и они должны быть проведены. А каким там методом, дедукции, синтеза — это неважно. Они должны быть.

— А скажите, эти контрагенты, по которым были вопросы, по итогу данные организации были включены в программу? — спрашивает судья.

— Да. Они же предоставили документы.

У Харитонова больше нет вопросов.

13:59. Заседание возобновляется после перерыва. Следующий свидетель — Инна Лунина, она проводила аудит «Седьмой студии». В зал входит женщина в черном платье и с короткой прической. Она говорит, что работает гендиректором компании «Финна+».

Лунина говорит, что знает Серебренникова и Итина, Апфельбаум и Малобродского не знает. Вопросы ей задает адвокат Дмитрий Харитонов, адвокат Серебренникова.

— Кем работаете, какое образование?

— Два высших, бухгалтер, аудитор.

— Знакомы с Жириковой?

— Да. Мы работали с ней в одной организации, в «Ипериал трейдинг».

— С Масляевой?

— Мы с ней познакомились в сентябре 2014 года, на заседании круглого стола. Там же видела Филимонову. С Филимоновой общалась в течение двух-трех месяцев по телефону и электронной почте.

— Войкина?

— Да, тоже в офисе «Седьмой студии» познакомилась. Она работала кассиром и кадровиком.

— В связи с чем знакома вам «Седьмой студия»?

— В июле-августе 2014 года мне обратилась Настя Голубь и попросила встретиться с продюсером Анной Маховой. У них возникли какие-то вопросы по бухгалтерии. После встречи с Маховой мне дали телефон Вороновой. Я переговорила с ней. Выяснилась, что было недоверие к Масляевой, что была выявлена недостача в размере 10 млн рублей. Меня попросили проверить документы. Я сделала краткий отчет.

— Кто вам предоставил документы для отчета?

— Воронова. Но оказалась, что база по 1С была не полная. И первичная документация, которая была в шкафу, частично в коробках.

— Что выявил краткий отчет?

— То, что в базах не велся учет. Из банк-клиента были только перекинуты платежные поручения и выписки из Альфа-банка. Не было ни одной проводки по затратам, договорам.

— Это был ваш первый анализ?

— Да.

— Учет был ненадлежащим образом? — спрашивает судья.

— Да.

— А почему? — спрашивает адвокат.

— Воронова не могла сказать, не знала, что за ситуация. Масляева прекратила общение. Все время ссылалась на Филимонову. Филимонова ничего не могла сказать. У меня был вопрос, почему организация, зарегистрированная по упрощенному виду, вдруг работает как организация, зарегистрированная не по упрощенному виду.

— В каком виде была бухгалтерия?

— Все было в хаотичном состоянии.

— Кому вы доложили выводы?

— Вороновой. Наверное, она обсудила с руководством, меня вызвали на круглый стол, совещание.

— Когда это было?

— Это было в сентябре 2014 года. Были Серебренников, Итин, Филимонова, Масляева, Воронова и я. Обсуждалось состоянии бухучета.

— Расскажите, — говорит адвокат.

— Я рассказала, в каком состоянии был учет. Там же был вопрос по недостаче.

— Вы недостачу-то выявили? — спрашивает судья.

— А для этого нужны были документы.

— А они все были разрозненые?

— Да.

— Хорошо, вы сказали, что бухучет в плохом состоянии. Кто что говорил на совещании? — спрашивает судья.

— Серебренников сказал, что нужно восстановить.

— А Масляева что говорила? — спрашивает судья.

? Она себя оправдывала. Говорила, что это все наговор на нее.

— А Филимонова?

— А Филимонова вообще молчала.

13:17. На этом свидетеля Валерия Русина отпускают. В заседании объявляется перерыв.

13:17. Далее спрашивает прокурор Резниченко:

— «Платформа» показала «Отморозков» в Ярославле. Но прибыль вы себе забрали. А в чем была польза для «Платформы»?

— Удовлетворение.

— Ясно, у меня вопросов нет, — говорит прокурор.

13:15. — Я полковник запаса. Заслуженный работник культуры, — добавляет Русин.

— Все сразу, — комментирует судья.

— Часто ли Итин был в командировках? — продолжает допрос Лысенко.

— Да, два-три раза в неделю. Я тоже ездил с ним, в министерство.

— С Апфельбаум встречались?

— Конечно. Она руководителем там была. Она приезжала к нам в Ярославль. Вручала награды.

— Вы видели, чтобы Итин обсуждал вопросы по «Платформе»?

— Нет. У нас только вопросы были по Ярославлю.

— Итин всегда выезжал на гастроли с театром?

— Да.

— В театре, когда Итин перестал появляться после ареста, были следственные действия?

— Да.

— Кто проверки проводил?

— Минкульт. Но все проверки были со знаком плюс.

13:02. — Кто монтировал декорации, свет, звук? — продолжает адвокат Лысенко.

— Кто обсуживал? — уточняет судья.

— Это были их специалисты. Но мы давали своих людей для оперативности.

— А проживание? — спрашивает судья.

— Нет, не мы платили. Мы предоставили площадку. Получили выручку. Забрали себе.

— Сколько показов было? — спрашивает адвокат.

— Один.

— Какой режим работы был у Итина?

— 2013-й год. Я пришел в театр Волкова. Чтобы понимать, в каком состоянии Итин принял театр, один маленький эпизод: на праздновании юбилея Ярославля Медведева (премьер-министра Дмитрия Медведева.— «Ъ») специально возили в объезд театра. А сейчас это главная точка, все делегации у него останавливаются, свадьбы фотографируются.

Это Итин поставил такую задачу: не сокращая количество спектаклей, восстановить театр.

Судья прерывает свидетеля. Просит его дать характеристику Итину.

— Считаю Итина одним из лучших директоров России. Это человек — локомотив всех идей. Театр стал не только внешне очень красивым, но и внутри. Ярославль был ошеломлен новостью о том, что Итина арестовали. Когда появилась новость, что мера пресечения снята, у всех появилась надежда — и у губернатора, и у всех, — что сейчас он опять (возьмется за работу). При Итине мы получили три театральные маски (видимо, речь идет о «Золотых масках».— «Ъ»). Я не перечисляю множество наград, — говорит свидетель.

12:49. Следующий свидетель — Валерий Русин. Говорит, что знает всех подсудимых лично. Сейчас Русин работает заместителем руководителя ООО «ЭкоЛайн». Когда в театр Волкова пришел Итин, Русин работал заместителем директора этого театра. Вопросы ему задает адвокат Лысенко.

— Когда вы услышали про «Платформу»?

— Я услышал в 2012 году. Серебренников привез в театр Волкова спектакль «Отморозки». Это было два дня. Их было от 30 до 40 человек. Я помню, мы просили привезти свой свет и звук. Они доехали. Мы их встретили. Мы помогали им устроиться в гостиницу, но не оплачивали. Мы только транспорт и площадку предоставляли.

— Кто платил за транспорт?

— Это наш, театральный.

— А за гастроли кто платил?

— Мы давали площадку и наша выручка была.

12:27. — То есть все деньги были потрачены на «Платформу»? — спрашивает адвокат Поверинова.

— Все деньги были потрачены на дело. Даже значительно больше этой суммы, — говорит Бородин.

— Как можете охарактеризовать Апфельбаум? — спрашивает судья.

— Когда появилась Апфельбаум, сразу появилась светлая и ясная интонация. Могу ее характеризовать сверхположительно, — говорит Бородин.

— А вы знаете Силюнаса? — вдруг спрашивает судья.

Силюнас был экспертом во второй экспертизе по делу.

— Да, — отвечает Бородин.

— А Апфельбаум с ним знакома?

— Я думаю, что да.

— Вы лично писали письма в поддержку Апфельбаум? Когда был арест в Басманном суде? — спрашивает судья.

— Да, — отвечает Бородин.

— А Силюнас?

— Не знаю.

— А вы с Силюнасом обсуждали данное дело?

— Нет. Специального обсуждения не было, — говорит Бородин.

— А не специального? — с улыбкой спрашивает судья.

Я не встречал ни одного человека, который бы не относился предельно сочувственно к этому делу», — отвечает свидетель.

— А когда он вам высказывался об этом? — уточняет судья.

— Когда я его видел, — продолжает отвечать Бородин.

— Ну год назад? — спрашивает судья.

— И год, и два назад, — говорит Бородин.

Судья глубоко вздыхает.

— Все ясно, — говорит судья. — Еще у кого-нибудь есть вопросы?

Больше ни у кого нет вопросов. Бородина отпускают.

12:18. — С какого времени вы знаете Апфельбаум? — спрашивает Поверинова.

— Я знаю ее с того времени, как она работала в Минкульте. В нашем театре она работает с 2015 года. До этого я ее знал как работника департамента. Общение наше могло происходить и во время каких-то совещаний, или мы оказываемся в жюри премии Станиславского. Все наше общение было построено на дружественном, интеллигентном и открытом разговоре. Все, что касается театра, с ней можно было говорить до определенного момента. Когда я говорил: «Ну как насчет увеличения гранта?», она говорила: «Департамент таких вопросов не решает, обращайтесь к министру». Другие вопросы мы с ней обсуждали, они решались.

— То есть она, получается, в театральном департаменте работала? — спрашивает Поверинова, имея в виду отдел в департаменте господдержки.

— Да, — говорит Бородин.

Далее разговор заходит о том, что в театре у него главное право подписи. Далее Бородин рассказывает, что если, например, драматург Стоппард ставил у них что-то в театре, то он обсуждает с ним смету, чтобы она сильно не раздувалась. После Бородин вспоминает, как начиналась «Платформа».

— Когда я попал на «Метаморфозы», я был, конечно, поражен, и был в полной творческой зависти. Такая интересная метода была воспитания студентов, они были очень хорошо подготовлены со всех точек зрения, — говорит свидетель.

Далее он рассказывает про декорации «Метаморфоз», огромные конструкции.

— Это был долгий проект. Мы не очень следим друг за другом. Мы все заняты в своих спектаклях с утра до ночи. Но мы узнаем обо всем. Следим за репертуаром, — говорит Бородин.

— А вы «Метаморфозы» где видели? — уточняет судья.

—На «Платформе», — говорит Бородин.

Во время своей речи он сказал, что в спектакле были задействованы студенты Серебренникова, прозвучало так, будто это дипломный спектакль, поэтому судья уточнила.

— Вы были очевидцем тех событий, которые вменяются Апфельбаум?

Как я мог быть очевидцем, если этих вещей быть не могло», — говорит Бородин.

12:14. Следующий свидетель — Алексей Бородин.

В зал входит пожилой мужчина в очках и строгом костюме. Он говорит, что сейчас работает художественным руководителем РАМТа. Знает всех подсудимых. Вопросы ему задает адвокат Ирина Поверинова, защищает Софью Апфельбаум.

— Кто вы, расскажите, — говорит она.

— Я работаю в театре практически 50 лет. В РАМТе я работаю 39 лет. Я народный артист России. Я профессор, преподаватель. Я художественный руководитель и ставлю спектакли.

— У вас какое финансирование? — спрашивает Поверинова.

— Государственное, мы федеральный театр, мы подчиняемся Минкультуры. Ежегодно мы получаем 100 млн. Еще у нас есть грант — 60 млн. Это президентский грант. Изначально был правительственный, а теперь президентский.

— У вас бывают спонсорские деньги?

— Нет.

— Можете назвать стоимость самого дешевого спектакля?

— Есть большая сцена и малая. Самый дорогой — 10 млн. Самый дешевый — 3 млн. Бывают такие спектакли, как «Кот гуляет сам по себе». Он идет в черной комнате. Там только коврик. Можно сказать, что ничего не стоит, но…

— А обслуживание? Вы поставили спектакль, а потом он требует затрат? — перехватывает инициативу допроса судья.

— Да, затраты на обслуживание есть.

— Порядок цифр? — спрашивает адвокат.

— Не могу сказать.

— Спектакли окупаются?

— Нет.

— Билеты продаются?

— Да, но у нас такая политика, что у нас театра молодежный, детский, билеты не могут быть дорогие. Моя позиция, чтобы в зрительный зал могла прийти семья, например, из трех человек. Примерно 2000 тысячи в среднем. До 5000 тысяч, не больше. Минимальный — 200 рублей, — говорит Бородин.

11:48. — Да, соответствуют оригиналам, — говорит судья, изучив документы, представленные адвокатом Лысенко.

Обсуждается ходатайство — подсудимые и защита не против, потерпевшая сторона также не против. Прокурор Михаил Резниченко говорит, что в целом не против.

Но, поясняет Резниченко, в этих документах заявителю разъясняется, что на ценности наложен арест Басманным судом, и сейчас они находятся на ответственном хранении.

Судья приобщает документы, изучает их. Далее прокурор задает вопросы Алле Александровне.

— Где вы работали, что смогли накопить 90 тысяч долларов?

— Я работала всю жизнь, много копили, — говорит она.

Далее добавляет, что муж работал в коммерческой организации вместе с немцами, но не помнит название. По ее словам, сама она работала в некоем большом гастрономе.

— До какого года работал муж? — спрашивает судья.

— До 2005 года.

— А вы?

— Сейчас мне 80, а ушла на пенсию я в 70.

— То есть лет 10 назад вы закончили работать? — спрашивает прокурор.

— Да.

— А какой у вас и вашего мужа был трудовой доход до 2005 года?

— Я порядок не помню. Тогда даже деньги были другие.

— А вы официально работали?

— Да.

Она говорит, что супруг до 2005 года работал неофициально, но они отчитывались в налоговую.

— Вы лично в налоговую относили декларацию?

— Я не помню, — говорит свидетель.

— Хорошо, я понял, — говорит прокурор.

На этом Аллу Александровну отпускают.

11:38. Судья Менделеева продолжает читать протокол обыска: первым перечисляются евро и доллары, затем идут драгоценности — колье Tiffany, планшет, флэш-карты. Далее адвокат Лысенко спрашивает у свидетеля, обращалась ли она в прокуратуру, следствие с просьбой вернуть драгоценности.

Когда я опомнилась, я начала разбираться. Я поняла, что они изъяли даже документы на драгоценности», — говорит свидетель.

— А копию протокола обыска оставили? — уточняет судья.

— Нет. У меня мысль такая была: если забрали с документами, значит, не хотят отдавать. В 2019 году я начала обращаться, на несколько писем получила отписки. В последнем письме начали возвращать документы.

— А золотые изделия? — спрашивает судья.

— Нет. Они ничего по золотым изделиям не ответили.

— А деньги? — уточняет судья.

— Нет, конечно.

— А документы?

— Документы все вернули, — говорит Алла Александровна.

Далее адвокат Лысенко показывает суду документы, подтверждающие, что драгоценности были приобретены законно — чеки, документы. Судья их изучает.

11:35. В зал входит судья Олеся Менделеева. Объявляет, что судебное заседание продолжено. Адвокат Юрий Лысенко просит пригласить в зал свидетеля Будырину Аллу Александровну.

В зал входит пожилая женщина. Она ходит, опираясь на трость. Алла Александровна говорит, что сейчас пенсионерка.

— Знаете кого-нибудь? — спрашивает судья.

— Знаю, зятя своего, Итина Юрия Константиновича, — отвечает свидетель.

Она просит давать показания сидя, говорит, что ей тяжело стоять. Суд разрешает. Алла Александровна говорит, что по факту живет в Мытищах, а Итин ей приходится мужем ее дочери Светланы. По ее словам, Итин с женой живут в Ярославле.

— Был ли обыск в вашем доме? — спрашивает адвокат Юрий Лысенко, защищает Юрия Итина.

— Да, два года назад, — говорит свидетель.

— Что было изъято? — спрашивает адвокат Лысенко.

У меня изъяли документы на мое имя. Там были документы на наследство. Когда муж умер, документы перешли ко мне. Документы на мою собственность — квартиру, которую мне на работе давали. Деньги, драгоценности».

— Драгоценности?

— Да, там был комплект, который купил мне муж. Там были бусы золотые с бриллиантом, серьги, браслет и кольцо. И еще были бусы с каким-то камешком.

— Какой фирмы?

— Tiffany.

— А документы у вас были?

— Были. Чек был.

— Их тоже изъяли?

— Да. Практически всю мою жизнь изъяли.

— А деньги?

— Деньги тоже изъяли, там были евро, около пяти тысяч, и доллары, около 90 тысяч.

— А откуда у вас такие деньги?

— Мы всю жизнь работали с мужем. Я всю жизнь работала на заводе на руководящих должностях. Когда муж ушел на пенсию, он работал в коммерции. Деньги мы копили всю жизнь. Коли дочь одна, мы хотели что-то оставить девочке.

— Вы помогали внучкам?

— Да, но они с первого курса работали.

— А вообще они бывали у вас? Дочь ваша с мужем?

— Итин вообще редко. Он в Ярославле работал как проклятый. А дочь приезжала раз в два месяца.

— Скажите, ваши внучки, они замужем?

— К сожалению, нет.

— Как Итина можете охарактеризовать? — спрашивает судья.

Мой самый любимый зять. Я пристрастна. Самый порядочный человек», — говорит свидетель.

Далее адвокат Лысенко просит огласить протокол обыска у Аллы Александровны. Никто из участников не против. Судья удовлетворяет и сама исследует протокол.

11:16. Участников и слушателей пригласили в зал. Все в сборе, нет только представителя Минкульта — Людмилы Смирновой, потерпевшую сторону под делу представляет второй юрист ведомства. Слушателей сегодня шесть человек, последняя лавка почти свободна.

Фигурантами по делу проходят пять человек. Среди них — режиссер Кирилл Серебренников, директор Российского академического молодежного театра (РАМТ) Софья Апфельбаум, бывший директор «Гоголь-центра» Алексей Малобродский, экс-гендиректор «Седьмой студии» Юрий Итин и продюсер Екатерина Воронова (находится в международном розыске). Их обвиняют в хищении не менее 133 млн руб., выделенных на проект «Платформа» с 2011 года по 2014 годы. Все фигуранты отрицают вину.