
У суда появились вопросы ко второй экспертизе по делу «Седьмой студии»
В Мещанском суде Москвы 6 декабря проходит 23-е заседание по делу «Седьмой студии». Сторона защиты продолжает вызывать свидетелей. Сегодня показания дали три человека, в том числе худрук РАМТа Алексей Бородин. Судья Олеся Менделеева неожиданно расспросила его про Видмантаса Силюнаса — был ли он неравнодушен к делу «Седьмой студии». Бородин ответил утвердительно. Господин Силюнас участвовал во второй экспертизе по делу, в которой говорится, что организаторы «Платформы» потратили на нее больше, чем выделило государство.
14:09. — Значит, было решение восстановить бухучет? — спрашивает адвокат.
— Да.
— С вами был договор?
— Да, на 600 тысяч. Я привлекла еще пять человек. Нас подсоединили к базе, которая была в «Гоголь-центре», и мы работали каждый по своему направлению через общий компьютер. Я привлекла Жирикову, она занималась банковскими операциями, налогами, фондом оплаты труда. Соболевская, она проверяла кассу. Бабьяка — занималась контрагентами. Брежнева — основные средства, товары материалы. Я — по контрагентам, акты сверок. С крупными поставщиками работала я.
— Какое время у вас заняло восстановление?
— С октября 2014 по март 2015 года.
— Что вы делали?
— Звонили контрагентам, писали письма, запрашивали акты сверок, запрашивали первичную документацию.
— Вы сводили общий баланс?
— Каждый вел свой участок, а сводила и подытоживала я.
— Были выявлены случаи снятия денег по карте и чеку?
— Когда проводится расчетный счет, видно, что снимаются с карты. По чековой книжке тоже снимались, но в основном по карте.
— Если деньги получены, должно ли быть подтверждение в бухгалтерии?
— В кассовых операциях. А расход — должны были быть приказы, которых не было. Должны быть приказы с перечнем подотчетных лиц, на какие нужды, на какое время.
— Существовал ли лимит, который можно было снять по карте? — спрашивает судья.
— У них лимит не соблюдался. Он устанавливается самой организацией. Фирма может снять любую сумму, а лимит расходования должен быть установлен. У меня таких бумаг не было.
— Что вы еще проверяли?
— Нам кассу дали, что не хватало, мы распечатывали.
— А по безналичным операциями вы восстанавливали?
— Да, конечно. Например, по безналу проходит оплата по договор. Мы запрашивали у контрагентов акты, договоры. По ним мы закрывали.
— А если не было? Мы составили список тех контрагентов, по которым не хватало документов. Передали список Вороновой. Наша задача была сделать бухучет, сделать расчеты по налогам. Седьмая студия — организация автономная, некоммерческая, финансируется за счет субсидии, спонсорских денег, но им было разрешено заниматься коммерческой деятельностью: продавать билеты, то есть эта деятельность облагается налогами. То есть нам надо посчитать налоги, разбить по базам. Мы эту работу сделали.
— То есть то, что мы видим, это результаты вашей работы?
— Да.
— Вместе с Бабьяк вы проверяли контрагентов. Сомнения по каким-то были?
— То, что приходило от Филимоновой, все договоры были однотипные. Договор был от одного имени, печать от другого.
В это же время в зале звонить телефон на стене. К нему подходит судебный пристав. Говорит: «Вы не в тот зал звоните».
Лунина продолжает рассказывать. Судья ее спрашивает, что говорила Филимонова.
— Она вообще такой человек, что она больше молчала, — говорит Лунина.
— А Воронова?
— Она не была связана с бухгалтерией.
— То есть вам никто ничего пояснить не мог (почему договоры однотипные — Ъ)?
— Нет. Но возникали вопросы. Например, «Нескучный сад», мы пробили по ОКВЭД, эта компаниям занимается строительной деятельностью. Я спрашиваю Филимонову, как связаны театральная и строительная деятельность, (но ответов не было — Ъ).
— «Маркет группы» и «Профконсалтинг» — вы это случайно назвали? — спрашивает Харитонов.
— Они проходили по кассе.
— Синельников?
— Что-то там проходило.
— Вы помните те организации, которые вызвали сомнения? — спрашивает судья.
— Я сейчас помню две-три компании: «Нескучный суд», «Маркет группы», «Актив Эйм», — говорит Лунина.
Далее Харитонов перечисляет еще компании. ««Инфостиль» помню, «О2», И. П. Аретемова, она работала», — говорит Лунина. По другим компаниям говорит: «Наверное, да».
— Какими методами вы пользуетесь, когда производите бухоперации?
— В смысле?
— Синтез используете?
— Нет.
— Дедукция?
— Все по-разному, но есть закон 402 ФЗ, на основании которого мы работаем. Должны быть первичные документы, и они должны быть проведены. А каким там методом, дедукции, синтеза — это неважно. Они должны быть.
— А скажите, эти контрагенты, по которым были вопросы, по итогу данные организации были включены в программу? — спрашивает судья.
— Да. Они же предоставили документы.
У Харитонова больше нет вопросов.
13:59. Заседание возобновляется после перерыва. Следующий свидетель — Инна Лунина, она проводила аудит «Седьмой студии». В зал входит женщина в черном платье и с короткой прической. Она говорит, что работает гендиректором компании «Финна+».
Лунина говорит, что знает Серебренникова и Итина, Апфельбаум и Малобродского не знает. Вопросы ей задает адвокат Дмитрий Харитонов, адвокат Серебренникова.
— Кем работаете, какое образование?
— Два высших, бухгалтер, аудитор.
— Знакомы с Жириковой?
— Да. Мы работали с ней в одной организации, в «Ипериал трейдинг».
— С Масляевой?
— Мы с ней познакомились в сентябре 2014 года, на заседании круглого стола. Там же видела Филимонову. С Филимоновой общалась в течение двух-трех месяцев по телефону и электронной почте.
— Войкина?
— Да, тоже в офисе «Седьмой студии» познакомилась. Она работала кассиром и кадровиком.
— В связи с чем знакома вам «Седьмой студия»?
— В июле-августе 2014 года мне обратилась Настя Голубь и попросила встретиться с продюсером Анной Маховой. У них возникли какие-то вопросы по бухгалтерии. После встречи с Маховой мне дали телефон Вороновой. Я переговорила с ней. Выяснилась, что было недоверие к Масляевой, что была выявлена недостача в размере 10 млн рублей. Меня попросили проверить документы. Я сделала краткий отчет.
— Кто вам предоставил документы для отчета?
— Воронова. Но оказалась, что база по 1С была не полная. И первичная документация, которая была в шкафу, частично в коробках.
— Что выявил краткий отчет?
— То, что в базах не велся учет. Из банк-клиента были только перекинуты платежные поручения и выписки из Альфа-банка. Не было ни одной проводки по затратам, договорам.
— Это был ваш первый анализ?
— Да.
— Учет был ненадлежащим образом? — спрашивает судья.
— Да.
— А почему? — спрашивает адвокат.
— Воронова не могла сказать, не знала, что за ситуация. Масляева прекратила общение. Все время ссылалась на Филимонову. Филимонова ничего не могла сказать. У меня был вопрос, почему организация, зарегистрированная по упрощенному виду, вдруг работает как организация, зарегистрированная не по упрощенному виду.
— В каком виде была бухгалтерия?
— Все было в хаотичном состоянии.
— Кому вы доложили выводы?
— Вороновой. Наверное, она обсудила с руководством, меня вызвали на круглый стол, совещание.
— Когда это было?
— Это было в сентябре 2014 года. Были Серебренников, Итин, Филимонова, Масляева, Воронова и я. Обсуждалось состоянии бухучета.
— Расскажите, — говорит адвокат.
— Я рассказала, в каком состоянии был учет. Там же был вопрос по недостаче.
— Вы недостачу-то выявили? — спрашивает судья.
— А для этого нужны были документы.
— А они все были разрозненые?
— Да.
— Хорошо, вы сказали, что бухучет в плохом состоянии. Кто что говорил на совещании? — спрашивает судья.
— Серебренников сказал, что нужно восстановить.
— А Масляева что говорила? — спрашивает судья.
? Она себя оправдывала. Говорила, что это все наговор на нее.
— А Филимонова?
— А Филимонова вообще молчала.
13:17. На этом свидетеля Валерия Русина отпускают. В заседании объявляется перерыв.
13:17. Далее спрашивает прокурор Резниченко:
— «Платформа» показала «Отморозков» в Ярославле. Но прибыль вы себе забрали. А в чем была польза для «Платформы»?
— Удовлетворение.
— Ясно, у меня вопросов нет, — говорит прокурор.
13:15. — Я полковник запаса. Заслуженный работник культуры, — добавляет Русин.
— Все сразу, — комментирует судья.
— Часто ли Итин был в командировках? — продолжает допрос Лысенко.
— Да, два-три раза в неделю. Я тоже ездил с ним, в министерство.
— С Апфельбаум встречались?
— Конечно. Она руководителем там была. Она приезжала к нам в Ярославль. Вручала награды.
— Вы видели, чтобы Итин обсуждал вопросы по «Платформе»?
— Нет. У нас только вопросы были по Ярославлю.
— Итин всегда выезжал на гастроли с театром?
— Да.
— В театре, когда Итин перестал появляться после ареста, были следственные действия?
— Да.
— Кто проверки проводил?
— Минкульт. Но все проверки были со знаком плюс.
13:02. — Кто монтировал декорации, свет, звук? — продолжает адвокат Лысенко.
— Кто обсуживал? — уточняет судья.
— Это были их специалисты. Но мы давали своих людей для оперативности.
— А проживание? — спрашивает судья.
— Нет, не мы платили. Мы предоставили площадку. Получили выручку. Забрали себе.
— Сколько показов было? — спрашивает адвокат.
— Один.
— Какой режим работы был у Итина?
— 2013-й год. Я пришел в театр Волкова. Чтобы понимать, в каком состоянии Итин принял театр, один маленький эпизод: на праздновании юбилея Ярославля Медведева (премьер-министра Дмитрия Медведева.— «Ъ») специально возили в объезд театра. А сейчас это главная точка, все делегации у него останавливаются, свадьбы фотографируются.
Это Итин поставил такую задачу: не сокращая количество спектаклей, восстановить театр.
Судья прерывает свидетеля. Просит его дать характеристику Итину.
— Считаю Итина одним из лучших директоров России. Это человек — локомотив всех идей. Театр стал не только внешне очень красивым, но и внутри. Ярославль был ошеломлен новостью о том, что Итина арестовали. Когда появилась новость, что мера пресечения снята, у всех появилась надежда — и у губернатора, и у всех, — что сейчас он опять (возьмется за работу). При Итине мы получили три театральные маски (видимо, речь идет о «Золотых масках».— «Ъ»). Я не перечисляю множество наград, — говорит свидетель.
12:49. Следующий свидетель — Валерий Русин. Говорит, что знает всех подсудимых лично. Сейчас Русин работает заместителем руководителя ООО «ЭкоЛайн». Когда в театр Волкова пришел Итин, Русин работал заместителем директора этого театра. Вопросы ему задает адвокат Лысенко.
— Когда вы услышали про «Платформу»?
— Я услышал в 2012 году. Серебренников привез в театр Волкова спектакль «Отморозки». Это было два дня. Их было от 30 до 40 человек. Я помню, мы просили привезти свой свет и звук. Они доехали. Мы их встретили. Мы помогали им устроиться в гостиницу, но не оплачивали. Мы только транспорт и площадку предоставляли.
— Кто платил за транспорт?
— Это наш, театральный.
— А за гастроли кто платил?
— Мы давали площадку и наша выручка была.
12:27. — То есть все деньги были потрачены на «Платформу»? — спрашивает адвокат Поверинова.
— Все деньги были потрачены на дело. Даже значительно больше этой суммы, — говорит Бородин.
— Как можете охарактеризовать Апфельбаум? — спрашивает судья.
— Когда появилась Апфельбаум, сразу появилась светлая и ясная интонация. Могу ее характеризовать сверхположительно, — говорит Бородин.
— А вы знаете Силюнаса? — вдруг спрашивает судья.
Силюнас был экспертом во второй экспертизе по делу.
— Да, — отвечает Бородин.
— А Апфельбаум с ним знакома?
— Я думаю, что да.
— Вы лично писали письма в поддержку Апфельбаум? Когда был арест в Басманном суде? — спрашивает судья.
— Да, — отвечает Бородин.
— А Силюнас?
— Не знаю.
— А вы с Силюнасом обсуждали данное дело?
— Нет. Специального обсуждения не было, — говорит Бородин.
— А не специального? — с улыбкой спрашивает судья.
Я не встречал ни одного человека, который бы не относился предельно сочувственно к этому делу», — отвечает свидетель.
— А когда он вам высказывался об этом? — уточняет судья.
— Когда я его видел, — продолжает отвечать Бородин.
— Ну год назад? — спрашивает судья.
— И год, и два назад, — говорит Бородин.
Судья глубоко вздыхает.
— Все ясно, — говорит судья. — Еще у кого-нибудь есть вопросы?
Больше ни у кого нет вопросов. Бородина отпускают.
12:18. — С какого времени вы знаете Апфельбаум? — спрашивает Поверинова.
— Я знаю ее с того времени, как она работала в Минкульте. В нашем театре она работает с 2015 года. До этого я ее знал как работника департамента. Общение наше могло происходить и во время каких-то совещаний, или мы оказываемся в жюри премии Станиславского. Все наше общение было построено на дружественном, интеллигентном и открытом разговоре. Все, что касается театра, с ней можно было говорить до определенного момента. Когда я говорил: «Ну как насчет увеличения гранта?», она говорила: «Департамент таких вопросов не решает, обращайтесь к министру». Другие вопросы мы с ней обсуждали, они решались.
— То есть она, получается, в театральном департаменте работала? — спрашивает Поверинова, имея в виду отдел в департаменте господдержки.
— Да, — говорит Бородин.
Далее разговор заходит о том, что в театре у него главное право подписи. Далее Бородин рассказывает, что если, например, драматург Стоппард ставил у них что-то в театре, то он обсуждает с ним смету, чтобы она сильно не раздувалась. После Бородин вспоминает, как начиналась «Платформа».
— Когда я попал на «Метаморфозы», я был, конечно, поражен, и был в полной творческой зависти. Такая интересная метода была воспитания студентов, они были очень хорошо подготовлены со всех точек зрения, — говорит свидетель.
Далее он рассказывает про декорации «Метаморфоз», огромные конструкции.
— Это был долгий проект. Мы не очень следим друг за другом. Мы все заняты в своих спектаклях с утра до ночи. Но мы узнаем обо всем. Следим за репертуаром, — говорит Бородин.
— А вы «Метаморфозы» где видели? — уточняет судья.
—На «Платформе», — говорит Бородин.
Во время своей речи он сказал, что в спектакле были задействованы студенты Серебренникова, прозвучало так, будто это дипломный спектакль, поэтому судья уточнила.
— Вы были очевидцем тех событий, которые вменяются Апфельбаум?
Как я мог быть очевидцем, если этих вещей быть не могло», — говорит Бородин.
12:14. Следующий свидетель — Алексей Бородин.
В зал входит пожилой мужчина в очках и строгом костюме. Он говорит, что сейчас работает художественным руководителем РАМТа. Знает всех подсудимых. Вопросы ему задает адвокат Ирина Поверинова, защищает Софью Апфельбаум.
— Кто вы, расскажите, — говорит она.
— Я работаю в театре практически 50 лет. В РАМТе я работаю 39 лет. Я народный артист России. Я профессор, преподаватель. Я художественный руководитель и ставлю спектакли.
— У вас какое финансирование? — спрашивает Поверинова.
— Государственное, мы федеральный театр, мы подчиняемся Минкультуры. Ежегодно мы получаем 100 млн. Еще у нас есть грант — 60 млн. Это президентский грант. Изначально был правительственный, а теперь президентский.
— У вас бывают спонсорские деньги?
— Нет.
— Можете назвать стоимость самого дешевого спектакля?
— Есть большая сцена и малая. Самый дорогой — 10 млн. Самый дешевый — 3 млн. Бывают такие спектакли, как «Кот гуляет сам по себе». Он идет в черной комнате. Там только коврик. Можно сказать, что ничего не стоит, но…
— А обслуживание? Вы поставили спектакль, а потом он требует затрат? — перехватывает инициативу допроса судья.
— Да, затраты на обслуживание есть.
— Порядок цифр? — спрашивает адвокат.
— Не могу сказать.
— Спектакли окупаются?
— Нет.
— Билеты продаются?
— Да, но у нас такая политика, что у нас театра молодежный, детский, билеты не могут быть дорогие. Моя позиция, чтобы в зрительный зал могла прийти семья, например, из трех человек. Примерно 2000 тысячи в среднем. До 5000 тысяч, не больше. Минимальный — 200 рублей, — говорит Бородин.
11:48. — Да, соответствуют оригиналам, — говорит судья, изучив документы, представленные адвокатом Лысенко.
Обсуждается ходатайство — подсудимые и защита не против, потерпевшая сторона также не против. Прокурор Михаил Резниченко говорит, что в целом не против.
Но, поясняет Резниченко, в этих документах заявителю разъясняется, что на ценности наложен арест Басманным судом, и сейчас они находятся на ответственном хранении.
Судья приобщает документы, изучает их. Далее прокурор задает вопросы Алле Александровне.
— Где вы работали, что смогли накопить 90 тысяч долларов?
— Я работала всю жизнь, много копили, — говорит она.
Далее добавляет, что муж работал в коммерческой организации вместе с немцами, но не помнит название. По ее словам, сама она работала в некоем большом гастрономе.
— До какого года работал муж? — спрашивает судья.
— До 2005 года.
— А вы?
— Сейчас мне 80, а ушла на пенсию я в 70.
— То есть лет 10 назад вы закончили работать? — спрашивает прокурор.
— Да.
— А какой у вас и вашего мужа был трудовой доход до 2005 года?
— Я порядок не помню. Тогда даже деньги были другие.
— А вы официально работали?
— Да.
Она говорит, что супруг до 2005 года работал неофициально, но они отчитывались в налоговую.
— Вы лично в налоговую относили декларацию?
— Я не помню, — говорит свидетель.
— Хорошо, я понял, — говорит прокурор.
На этом Аллу Александровну отпускают.
11:38. Судья Менделеева продолжает читать протокол обыска: первым перечисляются евро и доллары, затем идут драгоценности — колье Tiffany, планшет, флэш-карты. Далее адвокат Лысенко спрашивает у свидетеля, обращалась ли она в прокуратуру, следствие с просьбой вернуть драгоценности.
Когда я опомнилась, я начала разбираться. Я поняла, что они изъяли даже документы на драгоценности», — говорит свидетель.
— А копию протокола обыска оставили? — уточняет судья.
— Нет. У меня мысль такая была: если забрали с документами, значит, не хотят отдавать. В 2019 году я начала обращаться, на несколько писем получила отписки. В последнем письме начали возвращать документы.
— А золотые изделия? — спрашивает судья.
— Нет. Они ничего по золотым изделиям не ответили.
— А деньги? — уточняет судья.
— Нет, конечно.
— А документы?
— Документы все вернули, — говорит Алла Александровна.
Далее адвокат Лысенко показывает суду документы, подтверждающие, что драгоценности были приобретены законно — чеки, документы. Судья их изучает.
11:35. В зал входит судья Олеся Менделеева. Объявляет, что судебное заседание продолжено. Адвокат Юрий Лысенко просит пригласить в зал свидетеля Будырину Аллу Александровну.
В зал входит пожилая женщина. Она ходит, опираясь на трость. Алла Александровна говорит, что сейчас пенсионерка.
— Знаете кого-нибудь? — спрашивает судья.
— Знаю, зятя своего, Итина Юрия Константиновича, — отвечает свидетель.
Она просит давать показания сидя, говорит, что ей тяжело стоять. Суд разрешает. Алла Александровна говорит, что по факту живет в Мытищах, а Итин ей приходится мужем ее дочери Светланы. По ее словам, Итин с женой живут в Ярославле.
— Был ли обыск в вашем доме? — спрашивает адвокат Юрий Лысенко, защищает Юрия Итина.
— Да, два года назад, — говорит свидетель.
— Что было изъято? — спрашивает адвокат Лысенко.
У меня изъяли документы на мое имя. Там были документы на наследство. Когда муж умер, документы перешли ко мне. Документы на мою собственность — квартиру, которую мне на работе давали. Деньги, драгоценности».
— Драгоценности?
— Да, там был комплект, который купил мне муж. Там были бусы золотые с бриллиантом, серьги, браслет и кольцо. И еще были бусы с каким-то камешком.
— Какой фирмы?
— Tiffany.
— А документы у вас были?
— Были. Чек был.
— Их тоже изъяли?
— Да. Практически всю мою жизнь изъяли.
— А деньги?
— Деньги тоже изъяли, там были евро, около пяти тысяч, и доллары, около 90 тысяч.
— А откуда у вас такие деньги?
— Мы всю жизнь работали с мужем. Я всю жизнь работала на заводе на руководящих должностях. Когда муж ушел на пенсию, он работал в коммерции. Деньги мы копили всю жизнь. Коли дочь одна, мы хотели что-то оставить девочке.
— Вы помогали внучкам?
— Да, но они с первого курса работали.
— А вообще они бывали у вас? Дочь ваша с мужем?
— Итин вообще редко. Он в Ярославле работал как проклятый. А дочь приезжала раз в два месяца.
— Скажите, ваши внучки, они замужем?
— К сожалению, нет.
— Как Итина можете охарактеризовать? — спрашивает судья.
Мой самый любимый зять. Я пристрастна. Самый порядочный человек», — говорит свидетель.
Далее адвокат Лысенко просит огласить протокол обыска у Аллы Александровны. Никто из участников не против. Судья удовлетворяет и сама исследует протокол.
11:16. Участников и слушателей пригласили в зал. Все в сборе, нет только представителя Минкульта — Людмилы Смирновой, потерпевшую сторону под делу представляет второй юрист ведомства. Слушателей сегодня шесть человек, последняя лавка почти свободна.
Фигурантами по делу проходят пять человек. Среди них — режиссер Кирилл Серебренников, директор Российского академического молодежного театра (РАМТ) Софья Апфельбаум, бывший директор «Гоголь-центра» Алексей Малобродский, экс-гендиректор «Седьмой студии» Юрий Итин и продюсер Екатерина Воронова (находится в международном розыске). Их обвиняют в хищении не менее 133 млн руб., выделенных на проект «Платформа» с 2011 года по 2014 годы. Все фигуранты отрицают вину.